ЕКАТЕРИНА ГЕРАСИМОВА
В сентябре пройдут выборы депутатов Пензенской городской Думы и местные сельсоветы муниципальных образований Пензенской области. Прошлые выборы в Пензенскую гордуму 2014 года запомнились скандалами в седьмом избирательном округе, где власти выставили в противовес кандидату-самовыдвиженцу Людмиле Коломыцевой Наталью Коломицеву. Активисты «Голоса» и других организаций наблюдателей в Пензе рассказали «7х7», чего они ждут от будущей кампании и чем выборы 8 сентября будут отличаться от предыдущих кампаний.
Решением суда «кандидата-клона» сняли с выборов за поддельные подписи, но избиратели запутались при голосовании. Это привело к суду и повторному пересчету голосов: выявились бюллетени, в которые якобы «забыли» и из которых «не успели» вычеркнуть «клона» или, наоборот, вычеркнули Людмилу Коломыцеву. По итогам пересчетов Коломыцевой все равно не хватило одного голоса, суд не принял во внимание три спорных бюллетеня.
В седьмой созыв Пензенской гордумы выдвинулся 171 кандидат от 11 партий: «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия», «Родина», «Патриоты России», «Партия за справедливость!», Российская партия пенсионеров за социальную справедливость, «Зеленые», Партия социальной защиты и Казачья партия Российской Федерации. По одномандатным избирательным округам в Пензе выдвинулось 125 кандидатов, среди них 27 самовыдвиженцев, остальные — партийцы.
На местных информационных ресурсах и в СМИ опасаются аналогичных нарушений и повторения ситуации в нынешней кампании 8 сентября. Интернет-газета «Каспаров.ru» написала, что 19 июля на одном из округов у оппозиционного кандидата появился однофамилец. Об этом же сообщало местное издание «Точка зрения». По версии СМИ и аналитиков, с помощью «кандидатов-клонов» политтехнологи пытаются «растащить голоса» у оппозиции.
Члены избиркома, считают эксперты, будут «путать» бюллетени однофамильцев. Поэтому большую роль общественники и СМИ отводят наблюдателям, ожидают от них высокой активности.
«Мне предложили "отойти в буфет“»
Динар Гимаев был наблюдателем от «Голоса» в Пензе в пяти избирательных кампаниях. Он рассказал «7x7», с какими фальсификациями и давлением сталкивался на выборах.
— Оказывалось ли на вас какое-то давление, когда вы работали наблюдателем?
— Я сталкивался с давлением на президентских выборах 2018 года. У нас был избирательный участок в школе в селе Засечном [в 15 километрах от Пензы]. Так вот на этом участке директор школы и он же глава Засечного сельсовета Василий Мосягин пытался мне угрожать. Он сел у меня за спиной и начал говорить, что время сейчас тяжелое, у всех ипотека. И прямо меня спросил: «Не боитесь потерять работу?»
— Как вы отреагировали на эти попытки и повторялись ли они?
— Я сказал, что не боюсь потерять работу. Через какое-то время директор школы дал мне телефон и сказал, что со мной хочет поговорить глава администрации Пензенского района [в который входит село Засечное] Сергей Козин. Когда я взял трубку, то он спросил, не мог бы я пойти в буфет на момент подсчета голосов. Я сказал, что не для того пробыл на участке 12 часов, чтобы в самый ответственный момент пойти в буфет.
— На этом давление прекратилось?
— Нет, потом Козин поинтересовался, все ли хорошо на участке, и спросил, где я работаю. Я думал, из интереса. Но не прошло и 15 минут, как мне звонят из отдела кадров и начинают говорить, что это я там чуть ли не майдан устраиваю. Я думал, только в Ингушетии и Башкирии бывает такое. Думаю, если бы я ушел в буфет, то вместо 60% на участке «дорисовали» бы еще минимум 15%.
— Каковы самые популярные методы фальсификаций в Пензе? Кто чаще всего страдает от этих фальсификаций среди местных политических сил?
— Откровенных вбросов при мне лично не было. В первую очередь контролировали явку. Были ли «карусели» в Пензе, я точно сказать не могу. Мне кажется, они до нас еще не дошли. Из партий, мне кажется, от фальсификаций чаще всего у нас страдают коммунисты.
— Как активисты взаимодействуют с полицией и административными структурами?
— Мне запомнилось, как полиция не хотела реагировать, когда к одной кабинке мужчина подходил с двумя бюллетенями. Это оказался бюллетень его жены. Но полиция явно не собиралась предпринимать никаких действий без вмешательства наблюдателей. Не помню уже, в какой именно избирательной кампании это было.
— Были ли уголовные и/или административные дела по поводу нарушений на выборах и в отношении активистов в последние годы?
— На меня лично — нет. Одно из дел было, но позже — в отношении активиста и наблюдателя [бывшего координатора штаба Навального в Пензе] Антона Струнина. А другого наблюдателя, Сергея Москвитина, насколько помню, не пускали на подсчет бюллетеней на участке.
— Какие настроения превалируют среди активистов в Пензе: разочарование от того, что от выборов к выборам ситуация не становится лучше, или улучшение качества выборов?
— Все больше и больше оппозиционной молодежи вовлекается. Например, если в партии «Прогресс» в Пензе в 2012 году было 12 человек, то сейчас на самый захудалый митинг приходит по 500 человек. Это началось примерно с 2012 года, когда в Пензе впервые на митинг «За честные выборы» вышли сотни человек.
— Динар, что нового вы ждете от будущей кампании и будет ли она чем-то отличаться от предыдущих?
— Я участвовал в качестве наблюдателя в президентских кампаниях и региональных выборах. По моим ощущениям, интерес людей к политике с каждым годом растет. Если раньше Пенза была не только географически, но и политически «болотистым» местом, где выборы были интересны лишь единицам, то сейчас электоральная активность народа заметно выросла. Происходит то, чего никогда не было: раньше политика и выборы были уделом небольшого количества людей и в отдельной реальности. А сейчас в региональный парламент пошли независимые кандидаты.
— Смогут ли эти независимые кандидаты взять мандаты и изменится ли что-либо после выборов в Пензенской области?
— У нас на участке — я буду наблюдателем на участке в 15 избирательном округе Засечного сельсовета — скорее будет трудно не взять мандат. Там всего 1000 избирателей и будет только один участок. Сфальсифицировать что-то там будет довольно сложно.
«Мы видим спойлеров»
Екатерина Бессонова, наблюдатель от «Голоса» рассказала о своем опыте участия в пензенских и московских избирательных кампаниях.
— Что нового вы ждете от будущей кампании и будет ли она чем-то отличаться от предыдущих?
— Местные выборы давно превратились в скучный театр, в котором действующая власть имитирует интерес и поддержку кандидатов от «Единой России». Сначала они провели праймериз с принудительным участием, потом приведут на выборы административно зависимый электорат, потом проведут победный митинг, также с обязательной явкой. Но мы все равно ожидаем регистрации новых кандидатов, представляющих разные политические силы, за их кампанией будет интересно понаблюдать. Молодежь от КПРФ, например, активисты «Левого Фронта», активисты [Алексея] Навального, которые идут в гордуму и сельсоветы.
— Каковы самые популярные методы фальсификаций в Пензе? Кто чаще всего страдает от этих фальсификаций среди местных политических сил?
— Методы фальсификаций менялись по мере нарастания интереса к процедуре выборов. Раньше это была обычная кража голосов: вбросы, перекладывание бюллетеней при подсчете или «карусельное» голосование. Сейчас при наличии хорошего наблюдателя такие случаи фиксируются и транслируются, и, видимо, не все комиссии теперь готовы участвовать в этом. Таких фальсификаций становится меньше.
— Какие выходят на первый план?
— Теперь проще по требованию начальства привести на выборы работников предприятий, бюджетников и прочий административно-зависимый персонал. На прошедших выборах эта практика принуждения к голосованию «хорошо» себя показала, думаю, она будет применяться и дальше. При этом формально результат будет чистым: ведь доказать факт принуждения можно только по заявлениям от пострадавших. Но принципиальных людей вообще немного, и свой протест они выразят, просто отказавшись идти. Отказов в регистрации мы пока не видим, зато видим «спойлеров» [«клонов», однофамильцев] и у самовыдвиженцев, у коммунистов. Все это только на первый взгляд не фальсификации, но на второй — они самые.
— Как активисты взаимодействуют с полицией и административными структурами?
— Хорошие наблюдатели почти всегда испытывают трудности на участках, потому что они обычно молоды, не уверены в своих знаниях и силах и, как правило, одни. Комиссии обычно относятся к ним враждебно, аргументируя это тем, что «мы уже 20 лет проводим выборы и знаем, как нужно, вы нам мешаете». Самое сложное для наблюдателя — настоять на своем, когда процедура идет с нарушениями, при том что на участке он один, а комиссия с другими псевдонаблюдателями — заодно.
— Припомните какие-то конкретные нарушения?
— На президентских [выборах] в 2012 году у меня председатель комиссии перекладывала бюллетени при подсчете. Я стояла над столом, а она перекладывала бюллетени от других кандидатов и испорченные в нужную пачку. Меня выгнали в коридор, потом после нескольких звонков вернули, но там уже все посчитали. Помню также подкупы избирателей в день голосования и разные нарушения правил агитации. Вспомнить конкретные участки сложно: прошлые выборы я просто на телефоне сидела — информация стекалась примерно с полсотни участков.
— Были ли уголовные и/или административные дела по поводу нарушений на выборах и в отношении активистов в последние годы?
— Административных и уголовных дел на моей памяти не было, но были попытки разобраться с наблюдателями неформально. Молодых людей «пробивают» по фамилии через администрацию, находят близких родственников-бюджетников и начинают угрожать проблемами на работе или в институте. Дальше угроз дело не доходило, но некоторых это сломило: были случаи, когда наблюдатели уходили с участков. Это психологическое давление — людей ставят в ситуацию, когда им приходится выбирать между отношениями с родственниками и своими убеждениями.
— Повлияли ли как-то изменения в избирательном законодательстве на наблюдателей?
— Да, стало хуже с допуском на участки, с передвижением и видеосъемкой. Раньше закон гарантировал свободное перемещение по участку, а сейчас ввели схему расположения, которую составляет председатель комиссии, из-за этого сложнее контролировать. На очереди законопроект о запрете присутствия иногородних наблюдателей. Если его примут, наблюдательский «туризм» умрет.
— Какие настроения превалируют среди активистов в Пензе: разочарование от того, что от выборов к выборам ситуация не становится лучше, или улучшение качества выборов?
— Активисты испытывают разочарование оттого, что, к сожалению, силы неравны. Наблюдательское движение есть, но оно не массовое. Это во-первых. Во-вторых, в настоящее время власти пытаются обеспечить себе результат еще до выборов путем недопуска неудобных кандидатов с одной стороны и принудительного голосования — с другой. Так что в день голосования наблюдателю остается только смотреть, как люди толпой в едином порыве идут на участки до 10 утра, кому-то звонят и фотографируют. Тем не менее ситуация меняется. Есть запрос на обновление, и протестное голосование в ряде регионов это показывает. В этом есть и заслуга наблюдательского движения, но в целом, конечно, это совокупность факторов.
— По-вашему, что-то изменится после выборов 8 сентября в Пензе?
— Есть надежда, что дума для начала станет хотя бы местом для дискуссий.
«Меня вытолкал из комнаты полицейский»
Сергей Москвитин, наблюдатель в кампаниях 2017–2018 года от кандидатов:
— Когда я был наблюдателем на выборах в Заксобрание Пензенской области в 2017 году, члены избирательной комиссии на моем участке что-то писали под столами. Мне показалось, что они заполняют бюллетени. Я попытался это снять на видео. Они вызвали полицию, хотя полиция и так была на участке. Когда полиция приехала, то члены комиссии сказали, что я их оскорблял и ругался. Наблюдатели из «Единой России», которых вообще не было в зале, появились вместе с полицией и подтвердили, что все так и было. Я это все снимал и выкладывал в интернет тогда. Потом меня ждали какие-то ребята на улице — когда я вышел за обедом, они пошли за мной. Но, когда я поднял камень и положил в карман, они отстали. Возвращался в здание школы я уже с кандидатом, от которого наблюдал.
На президентских выборах 2018 года члены комиссии вытащили бланки из КОИБа для подсчета, но перед этим унесли их в отдельную изолированную комнату. Когда я попытался туда попасть, они меня не пустили и велели полицейскому меня не пускать. Полицейский была девушкой, я ее отодвинул в сторону и зашел, но меня все равно вытолкал из комнаты другой полицейский.
Екатерина Герасимова, «7х7»
Источник
В сентябре пройдут выборы депутатов Пензенской городской Думы и местные сельсоветы муниципальных образований Пензенской области. Прошлые выборы в Пензенскую гордуму 2014 года запомнились скандалами в седьмом избирательном округе, где власти выставили в противовес кандидату-самовыдвиженцу Людмиле Коломыцевой Наталью Коломицеву. Активисты «Голоса» и других организаций наблюдателей в Пензе рассказали «7х7», чего они ждут от будущей кампании и чем выборы 8 сентября будут отличаться от предыдущих кампаний.
Решением суда «кандидата-клона» сняли с выборов за поддельные подписи, но избиратели запутались при голосовании. Это привело к суду и повторному пересчету голосов: выявились бюллетени, в которые якобы «забыли» и из которых «не успели» вычеркнуть «клона» или, наоборот, вычеркнули Людмилу Коломыцеву. По итогам пересчетов Коломыцевой все равно не хватило одного голоса, суд не принял во внимание три спорных бюллетеня.
В седьмой созыв Пензенской гордумы выдвинулся 171 кандидат от 11 партий: «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия», «Родина», «Патриоты России», «Партия за справедливость!», Российская партия пенсионеров за социальную справедливость, «Зеленые», Партия социальной защиты и Казачья партия Российской Федерации. По одномандатным избирательным округам в Пензе выдвинулось 125 кандидатов, среди них 27 самовыдвиженцев, остальные — партийцы.
На местных информационных ресурсах и в СМИ опасаются аналогичных нарушений и повторения ситуации в нынешней кампании 8 сентября. Интернет-газета «Каспаров.ru» написала, что 19 июля на одном из округов у оппозиционного кандидата появился однофамилец. Об этом же сообщало местное издание «Точка зрения». По версии СМИ и аналитиков, с помощью «кандидатов-клонов» политтехнологи пытаются «растащить голоса» у оппозиции.
Члены избиркома, считают эксперты, будут «путать» бюллетени однофамильцев. Поэтому большую роль общественники и СМИ отводят наблюдателям, ожидают от них высокой активности.
«Мне предложили "отойти в буфет“»
Динар Гимаев был наблюдателем от «Голоса» в Пензе в пяти избирательных кампаниях. Он рассказал «7x7», с какими фальсификациями и давлением сталкивался на выборах.
— Оказывалось ли на вас какое-то давление, когда вы работали наблюдателем?
— Я сталкивался с давлением на президентских выборах 2018 года. У нас был избирательный участок в школе в селе Засечном [в 15 километрах от Пензы]. Так вот на этом участке директор школы и он же глава Засечного сельсовета Василий Мосягин пытался мне угрожать. Он сел у меня за спиной и начал говорить, что время сейчас тяжелое, у всех ипотека. И прямо меня спросил: «Не боитесь потерять работу?»
— Как вы отреагировали на эти попытки и повторялись ли они?
— Я сказал, что не боюсь потерять работу. Через какое-то время директор школы дал мне телефон и сказал, что со мной хочет поговорить глава администрации Пензенского района [в который входит село Засечное] Сергей Козин. Когда я взял трубку, то он спросил, не мог бы я пойти в буфет на момент подсчета голосов. Я сказал, что не для того пробыл на участке 12 часов, чтобы в самый ответственный момент пойти в буфет.
— На этом давление прекратилось?
— Нет, потом Козин поинтересовался, все ли хорошо на участке, и спросил, где я работаю. Я думал, из интереса. Но не прошло и 15 минут, как мне звонят из отдела кадров и начинают говорить, что это я там чуть ли не майдан устраиваю. Я думал, только в Ингушетии и Башкирии бывает такое. Думаю, если бы я ушел в буфет, то вместо 60% на участке «дорисовали» бы еще минимум 15%.
— Каковы самые популярные методы фальсификаций в Пензе? Кто чаще всего страдает от этих фальсификаций среди местных политических сил?
— Откровенных вбросов при мне лично не было. В первую очередь контролировали явку. Были ли «карусели» в Пензе, я точно сказать не могу. Мне кажется, они до нас еще не дошли. Из партий, мне кажется, от фальсификаций чаще всего у нас страдают коммунисты.
— Как активисты взаимодействуют с полицией и административными структурами?
— Мне запомнилось, как полиция не хотела реагировать, когда к одной кабинке мужчина подходил с двумя бюллетенями. Это оказался бюллетень его жены. Но полиция явно не собиралась предпринимать никаких действий без вмешательства наблюдателей. Не помню уже, в какой именно избирательной кампании это было.
— Были ли уголовные и/или административные дела по поводу нарушений на выборах и в отношении активистов в последние годы?
— На меня лично — нет. Одно из дел было, но позже — в отношении активиста и наблюдателя [бывшего координатора штаба Навального в Пензе] Антона Струнина. А другого наблюдателя, Сергея Москвитина, насколько помню, не пускали на подсчет бюллетеней на участке.
— Какие настроения превалируют среди активистов в Пензе: разочарование от того, что от выборов к выборам ситуация не становится лучше, или улучшение качества выборов?
— Все больше и больше оппозиционной молодежи вовлекается. Например, если в партии «Прогресс» в Пензе в 2012 году было 12 человек, то сейчас на самый захудалый митинг приходит по 500 человек. Это началось примерно с 2012 года, когда в Пензе впервые на митинг «За честные выборы» вышли сотни человек.
— Динар, что нового вы ждете от будущей кампании и будет ли она чем-то отличаться от предыдущих?
— Я участвовал в качестве наблюдателя в президентских кампаниях и региональных выборах. По моим ощущениям, интерес людей к политике с каждым годом растет. Если раньше Пенза была не только географически, но и политически «болотистым» местом, где выборы были интересны лишь единицам, то сейчас электоральная активность народа заметно выросла. Происходит то, чего никогда не было: раньше политика и выборы были уделом небольшого количества людей и в отдельной реальности. А сейчас в региональный парламент пошли независимые кандидаты.
— Смогут ли эти независимые кандидаты взять мандаты и изменится ли что-либо после выборов в Пензенской области?
— У нас на участке — я буду наблюдателем на участке в 15 избирательном округе Засечного сельсовета — скорее будет трудно не взять мандат. Там всего 1000 избирателей и будет только один участок. Сфальсифицировать что-то там будет довольно сложно.
«Мы видим спойлеров»
Екатерина Бессонова, наблюдатель от «Голоса» рассказала о своем опыте участия в пензенских и московских избирательных кампаниях.
— Что нового вы ждете от будущей кампании и будет ли она чем-то отличаться от предыдущих?
— Местные выборы давно превратились в скучный театр, в котором действующая власть имитирует интерес и поддержку кандидатов от «Единой России». Сначала они провели праймериз с принудительным участием, потом приведут на выборы административно зависимый электорат, потом проведут победный митинг, также с обязательной явкой. Но мы все равно ожидаем регистрации новых кандидатов, представляющих разные политические силы, за их кампанией будет интересно понаблюдать. Молодежь от КПРФ, например, активисты «Левого Фронта», активисты [Алексея] Навального, которые идут в гордуму и сельсоветы.
— Каковы самые популярные методы фальсификаций в Пензе? Кто чаще всего страдает от этих фальсификаций среди местных политических сил?
— Методы фальсификаций менялись по мере нарастания интереса к процедуре выборов. Раньше это была обычная кража голосов: вбросы, перекладывание бюллетеней при подсчете или «карусельное» голосование. Сейчас при наличии хорошего наблюдателя такие случаи фиксируются и транслируются, и, видимо, не все комиссии теперь готовы участвовать в этом. Таких фальсификаций становится меньше.
— Какие выходят на первый план?
— Теперь проще по требованию начальства привести на выборы работников предприятий, бюджетников и прочий административно-зависимый персонал. На прошедших выборах эта практика принуждения к голосованию «хорошо» себя показала, думаю, она будет применяться и дальше. При этом формально результат будет чистым: ведь доказать факт принуждения можно только по заявлениям от пострадавших. Но принципиальных людей вообще немного, и свой протест они выразят, просто отказавшись идти. Отказов в регистрации мы пока не видим, зато видим «спойлеров» [«клонов», однофамильцев] и у самовыдвиженцев, у коммунистов. Все это только на первый взгляд не фальсификации, но на второй — они самые.
— Как активисты взаимодействуют с полицией и административными структурами?
— Хорошие наблюдатели почти всегда испытывают трудности на участках, потому что они обычно молоды, не уверены в своих знаниях и силах и, как правило, одни. Комиссии обычно относятся к ним враждебно, аргументируя это тем, что «мы уже 20 лет проводим выборы и знаем, как нужно, вы нам мешаете». Самое сложное для наблюдателя — настоять на своем, когда процедура идет с нарушениями, при том что на участке он один, а комиссия с другими псевдонаблюдателями — заодно.
— Припомните какие-то конкретные нарушения?
— На президентских [выборах] в 2012 году у меня председатель комиссии перекладывала бюллетени при подсчете. Я стояла над столом, а она перекладывала бюллетени от других кандидатов и испорченные в нужную пачку. Меня выгнали в коридор, потом после нескольких звонков вернули, но там уже все посчитали. Помню также подкупы избирателей в день голосования и разные нарушения правил агитации. Вспомнить конкретные участки сложно: прошлые выборы я просто на телефоне сидела — информация стекалась примерно с полсотни участков.
— Были ли уголовные и/или административные дела по поводу нарушений на выборах и в отношении активистов в последние годы?
— Административных и уголовных дел на моей памяти не было, но были попытки разобраться с наблюдателями неформально. Молодых людей «пробивают» по фамилии через администрацию, находят близких родственников-бюджетников и начинают угрожать проблемами на работе или в институте. Дальше угроз дело не доходило, но некоторых это сломило: были случаи, когда наблюдатели уходили с участков. Это психологическое давление — людей ставят в ситуацию, когда им приходится выбирать между отношениями с родственниками и своими убеждениями.
— Повлияли ли как-то изменения в избирательном законодательстве на наблюдателей?
— Да, стало хуже с допуском на участки, с передвижением и видеосъемкой. Раньше закон гарантировал свободное перемещение по участку, а сейчас ввели схему расположения, которую составляет председатель комиссии, из-за этого сложнее контролировать. На очереди законопроект о запрете присутствия иногородних наблюдателей. Если его примут, наблюдательский «туризм» умрет.
— Какие настроения превалируют среди активистов в Пензе: разочарование от того, что от выборов к выборам ситуация не становится лучше, или улучшение качества выборов?
— Активисты испытывают разочарование оттого, что, к сожалению, силы неравны. Наблюдательское движение есть, но оно не массовое. Это во-первых. Во-вторых, в настоящее время власти пытаются обеспечить себе результат еще до выборов путем недопуска неудобных кандидатов с одной стороны и принудительного голосования — с другой. Так что в день голосования наблюдателю остается только смотреть, как люди толпой в едином порыве идут на участки до 10 утра, кому-то звонят и фотографируют. Тем не менее ситуация меняется. Есть запрос на обновление, и протестное голосование в ряде регионов это показывает. В этом есть и заслуга наблюдательского движения, но в целом, конечно, это совокупность факторов.
— По-вашему, что-то изменится после выборов 8 сентября в Пензе?
— Есть надежда, что дума для начала станет хотя бы местом для дискуссий.
«Меня вытолкал из комнаты полицейский»
Сергей Москвитин, наблюдатель в кампаниях 2017–2018 года от кандидатов:
— Когда я был наблюдателем на выборах в Заксобрание Пензенской области в 2017 году, члены избирательной комиссии на моем участке что-то писали под столами. Мне показалось, что они заполняют бюллетени. Я попытался это снять на видео. Они вызвали полицию, хотя полиция и так была на участке. Когда полиция приехала, то члены комиссии сказали, что я их оскорблял и ругался. Наблюдатели из «Единой России», которых вообще не было в зале, появились вместе с полицией и подтвердили, что все так и было. Я это все снимал и выкладывал в интернет тогда. Потом меня ждали какие-то ребята на улице — когда я вышел за обедом, они пошли за мной. Но, когда я поднял камень и положил в карман, они отстали. Возвращался в здание школы я уже с кандидатом, от которого наблюдал.
На президентских выборах 2018 года члены комиссии вытащили бланки из КОИБа для подсчета, но перед этим унесли их в отдельную изолированную комнату. Когда я попытался туда попасть, они меня не пустили и велели полицейскому меня не пускать. Полицейский была девушкой, я ее отодвинул в сторону и зашел, но меня все равно вытолкал из комнаты другой полицейский.
Екатерина Герасимова, «7х7»
