Арсен Маликов
Неожиданное появление в списке кандидатов на пост президента России супруги муфтия Дагестана Айны Гамзатовой вызвало переполох не только в республике, но и даже Администрации президента России. Могут ли разные башни Кремля играть разные партии с исламом на Кавказе?
Поскольку, по нашим сведениям, выдвижение кандидатуры Айны Гамзатовой на пост президента России оказалось не до конца согласованным с ключевыми кураторами внутренней политики Кремля на национальном и религиозном поле российских регионов. А поддержать ее выдвижение могла одна из околокремлевских группировок, реализующая свою многоходовую комбинацию на Кавказе.
Первый ход - НПК
Тем более, что активное вхождение муфтията самой крупной мусульманской республики России в политическое поле – достаточно неожиданный и новый сюжет для российских властей. Напомним, что первую попытку вхождения во власть сторонники муфтията Дагестана предприняли на выборах в Народное собрание республики в прошлом году.
Когда актив Духовного управления мусульман Дагестана неожиданно поддержал выдвижение в депутаты Народного собрания республики сторонников муфтията от партии «Народ против коррупции». On Kavkaz подробно раскрывал тогда каждый нюанс складывающейся уникальной религиозно-политической конфигурации.
Напомним, что партия «Народ против коррупции» тогда сделала своим знаменем таких знаковых представителей дагестанского тариката и муфтията, как первый заместитель муфтия Дагестана Магомедрасул Саадуев, отец убитого муфтия Дагестана Сайидмухаммада Абубакарова - Хасмухаммад Абубакаров, сын убитого шейха Саида-афанди Чиркейского - Абдула Ацаев и сын убитого в 2011 году ректора Института теологии и религиоведения Максуда Садикова - Шамиль Садиков.
Параллельно с этим, партия, чтобы нейтрализовать страхи Кремля перед политизацией ислама в Дагестане и сращиванием духовенства с властью, вводит в свои ряды большое количество светских общественных деятелей, журналистов и даже отставных силовиков.
Рамазан Абдулатипов на тот момент глава Дагестана после долгих попыток нейтрализации новой религиозно-политической силы сумел сначала вывести из политической гонки за места в парламенте наиболее знаковых представителей тариката – Магомедрасула Саадуева, сына покойного шейха Абдуллу Ацаева и других.
А затем и вовсе удалось добиться снятия всей партии с предвыборной гонки. Именно тогда впервые в республике активно заговорили о стремительном вхождении дагестанского муфтията и их сторонников в политику. Дагестанские и московские аналитики тогда пытались оценить, что это может дать самому муфтияту, Дагестану и Кремлю.
Пик могущества тариката
Что касается выдвижения в президенты России супруги муфтия Дагестана – Айны Гамзатовой, то оно произошло на пике стремительно возросшего влияния дагестанского муфтията. Во-первых, аналитики подчеркивают высокую степень влияния муфтия Дагестана Ахмада Абдуллаева на политические процессы в республике через многочисленную армию своих последователей.
«Большое количество мюридов и просто сторонников муфтията РД, находящихся на различных должностях как в республиканских, так и федеральных органах власти (включая МВД и ФСБ), в бизнесе, образовательной сфере, обеспечивают осведомлённость муфтия практически обо всех процессах, идущих в Дагестане, а также его влияние (по мере необходимости) на них», - пишет по этому поводу газета «Черновик».
Во-вторых, как мы писали ранее, немаловажным фактором является стратегическая победа, которую Дагестанское духовное управление, по факту, одержало над своим основным конкурентом на религиозном поле республики – многочисленной и разветвленной салафитской общиной Дагестана.
Салафиты республики, как организованное сообщество, разгромлены. Их лидеры или выехали в Сирию, или убиты, или отбывают длительные сроки заключения. На этом фоне последователи дагестанского тариката, контролирующие ДУМ республики, стали практически безальтернативными лидерами информационного, просветительского, социального и общественного пространства Дагестана.
Оттого многие дагестанские аналитики посчитали вполне объяснимым намерение последователей тариката в Дагестане закрепить свой стратегический успех и на политическом поле. Сначала через попытку получить места в парламенте Дагестана. А теперь уже и через выдвижение супруги муфтия в президенты России.
При этом практически все признают, что Айна Гамзатова выдвинула свою кандидатуру, без всякой надежды на победу на президентских выборах. В данном случае ей важен сам факт – участия в президентской гонке и резкого набора политической высоты. После чего она, к примеру, могла бы претендовать на пост главы Дагестана.
Сращение тариката и власти
На самом деле, такое стремительное вторжение представителей дагестанского тариката во власть, явление еще не до конца осмысленное ни в самом Дагестане, ни в Москве. Какие краткосрочные и долгосрочные цели оно может преследовать? И к каким последствиям на Кавказе и в России может привести?
Ведь не секрет, что Духовное управление мусульман Дагестана находится под контролем сторонников тариката. Часть аналитиков увидела в этом вхождении сторонников дагестанского муфтията во власть реализацию в Дагестане чеченской политической модели. Именно той модели, которая предполагает сращение тариката и государственной власти.
Особенность чеченской модели, в описании газеты «Черновик», заключается в том, что в Чечне «главной идеологией по факту стал «традиционный» ислам – один из видов тариката... Формально светские, а по факту религиозные институты определяют развитие этого субъекта страны».
Начало этому процессу было положено тем, что Кремль высшую политическую власть в Чечне доверил духовному лицу, лидеру суфийской общины республики, бывшему муфтию Ахмату Кадырову. По нашим данным возможность реализации подобного сценария в Дагестане обсуждается в экспертных и чиновничьих кругах Москвы.
Оттого в прошлом году на фоне выдвижения сторонников дагестанского муфтията в депутаты Народного собрания республики, аналитики обсуждали вариант, что муфтий Дагестана Ахмад Абдуллаев может претендовать на пост главы республики. Но сейчас в этих прогнозах место муфтия заняла его супруга Айна Гамзатова.
Окончательное решение салафитского вопроса
Что мог бы дать семье муфтия и сторонникам тариката приход во власть? Это дало бы им достижение полного контроля над духовной жизнью дагестанского общества и окончательной нейтрализации салафитского влияния, как на умы молодежи, так и на представителей власти. По примеру соседней Чечни.
И здесь самым главным вопросом становится – как на этот сценарий посмотрит Грозный? С одной стороны, дагестанские и чеченские суфии являются самыми ближайшими союзниками друг другу во всех сферах деятельности. Несмотря на то, что в Дагестане муфтият контролируют последователи накшбандийского и шазилийского тарикатов, а в Чечне – кадирийского.
Также Рамзан Кадыров и представители чеченского ДУМ неоднократно заявляли о своей готовности помочь дагестанскому муфтияту и властям в борьбе с влиянием салафитов. Однако до сих пор дагестанский муфтият держал определенную дистанцию с чеченскими светскими и духовными властями.
Это может быть связано и с принадлежностью муфтиятов двух республик разным тарикатам, и с известной ревностью дагестанских суфиев к тому, что на лидирующие роли на Кавказе выбились именно чеченцы, хотя исторически в регионе всегда доминировали дагестанские суфийские лидеры, шейхи и ученые.
Как бы то ни было, до сих пор дагестанский муфтият, прежний суфийский шейх Саид-афанди Чиркейский и нынешний шейх и муфтий Ахмад-афанди, особо активным участием в мероприятиях и проектах, реализуемых чеченским муфтиятом и лично Рамзаном Кадыровым, не отличались. Тем не менее, крепкие связи между двумя ДУМ Дагестана и Грозным существуют.
Таким образом, если Москва, в лице части федеральных чиновников и силовиков все же решится на эксперимент по введению в дагестанскую власть сплоченной команды последователей тариката, то под этот маневр уже все силы выстроены. Муфтият – как гарант дагестанского уровня, Рамзан Кадыров – как гарант регионального уровня и Совбез России – как гарант федерального уровня.
Многоходовка ФСБ против Кадырова?
Мы и ранее писали, что, если рассматривать поход дагестанского муфтията во власть именно под этим углом зрения, то становится понятна основная цель такого «армирования» рыхлой и разнородной команды чиновников в дагестанской власти идеологически закаленными и стойкими бойцами в лице последователей дагестанского тариката.
Сегодня в преддверии предстоящих президентских выборов и готовящихся при поддержке Запада сценариев по перехвату власти в стране, федеральный центр укрепляет позиции власти на всех уровнях – через ужесточение законодательства, создание Нацгвардии, наращивание военного потенциала, полную зачистку оппозиционного, либерального, протестного и салафитского поля.
В данной логике часть силовиков могла бы пойти на эксперимент по укреплению последователями тариката, проверенными в конфликте с салафитской общиной, морально развращенного дагестанского политического класса, неоднократно уличенного в попытках покровительства и сотрудничества с боевиками, а также сохраняющего готовность к диалогу с салафитской общиной республики.
Другой вопрос – готов ли будет сам Рамзан Кадыров к появлению на Кавказе еще одной мощной религиозно-политической силы в лице дагестанского муфтията, закрепившегося на всех уровнях власти? Тем более, если лидером этого проекта государственно-политически-тарикатского проекта окажется женщина?
Если за огосударствлением дагестанского тариката с появлением нового политического лидера в лице женщины стоят силовые околокремлевские группировки внутри ФСБ, то с большой долей вероятности можно утверждать, что это многоходовая комбинация по ослаблению позиций Рамзана Кадырова на Кавказе. Как единственного пока на сегодняшний день центра силы на Кавказе.
Неожиданное появление в списке кандидатов на пост президента России супруги муфтия Дагестана Айны Гамзатовой вызвало переполох не только в республике, но и даже Администрации президента России. Могут ли разные башни Кремля играть разные партии с исламом на Кавказе?
Поскольку, по нашим сведениям, выдвижение кандидатуры Айны Гамзатовой на пост президента России оказалось не до конца согласованным с ключевыми кураторами внутренней политики Кремля на национальном и религиозном поле российских регионов. А поддержать ее выдвижение могла одна из околокремлевских группировок, реализующая свою многоходовую комбинацию на Кавказе.
Первый ход - НПК
Тем более, что активное вхождение муфтията самой крупной мусульманской республики России в политическое поле – достаточно неожиданный и новый сюжет для российских властей. Напомним, что первую попытку вхождения во власть сторонники муфтията Дагестана предприняли на выборах в Народное собрание республики в прошлом году.
Когда актив Духовного управления мусульман Дагестана неожиданно поддержал выдвижение в депутаты Народного собрания республики сторонников муфтията от партии «Народ против коррупции». On Kavkaz подробно раскрывал тогда каждый нюанс складывающейся уникальной религиозно-политической конфигурации.
Напомним, что партия «Народ против коррупции» тогда сделала своим знаменем таких знаковых представителей дагестанского тариката и муфтията, как первый заместитель муфтия Дагестана Магомедрасул Саадуев, отец убитого муфтия Дагестана Сайидмухаммада Абубакарова - Хасмухаммад Абубакаров, сын убитого шейха Саида-афанди Чиркейского - Абдула Ацаев и сын убитого в 2011 году ректора Института теологии и религиоведения Максуда Садикова - Шамиль Садиков.
Параллельно с этим, партия, чтобы нейтрализовать страхи Кремля перед политизацией ислама в Дагестане и сращиванием духовенства с властью, вводит в свои ряды большое количество светских общественных деятелей, журналистов и даже отставных силовиков.
Рамазан Абдулатипов на тот момент глава Дагестана после долгих попыток нейтрализации новой религиозно-политической силы сумел сначала вывести из политической гонки за места в парламенте наиболее знаковых представителей тариката – Магомедрасула Саадуева, сына покойного шейха Абдуллу Ацаева и других.
А затем и вовсе удалось добиться снятия всей партии с предвыборной гонки. Именно тогда впервые в республике активно заговорили о стремительном вхождении дагестанского муфтията и их сторонников в политику. Дагестанские и московские аналитики тогда пытались оценить, что это может дать самому муфтияту, Дагестану и Кремлю.
Пик могущества тариката
Что касается выдвижения в президенты России супруги муфтия Дагестана – Айны Гамзатовой, то оно произошло на пике стремительно возросшего влияния дагестанского муфтията. Во-первых, аналитики подчеркивают высокую степень влияния муфтия Дагестана Ахмада Абдуллаева на политические процессы в республике через многочисленную армию своих последователей.
«Большое количество мюридов и просто сторонников муфтията РД, находящихся на различных должностях как в республиканских, так и федеральных органах власти (включая МВД и ФСБ), в бизнесе, образовательной сфере, обеспечивают осведомлённость муфтия практически обо всех процессах, идущих в Дагестане, а также его влияние (по мере необходимости) на них», - пишет по этому поводу газета «Черновик».
Во-вторых, как мы писали ранее, немаловажным фактором является стратегическая победа, которую Дагестанское духовное управление, по факту, одержало над своим основным конкурентом на религиозном поле республики – многочисленной и разветвленной салафитской общиной Дагестана.
Салафиты республики, как организованное сообщество, разгромлены. Их лидеры или выехали в Сирию, или убиты, или отбывают длительные сроки заключения. На этом фоне последователи дагестанского тариката, контролирующие ДУМ республики, стали практически безальтернативными лидерами информационного, просветительского, социального и общественного пространства Дагестана.
Оттого многие дагестанские аналитики посчитали вполне объяснимым намерение последователей тариката в Дагестане закрепить свой стратегический успех и на политическом поле. Сначала через попытку получить места в парламенте Дагестана. А теперь уже и через выдвижение супруги муфтия в президенты России.
При этом практически все признают, что Айна Гамзатова выдвинула свою кандидатуру, без всякой надежды на победу на президентских выборах. В данном случае ей важен сам факт – участия в президентской гонке и резкого набора политической высоты. После чего она, к примеру, могла бы претендовать на пост главы Дагестана.
Сращение тариката и власти
На самом деле, такое стремительное вторжение представителей дагестанского тариката во власть, явление еще не до конца осмысленное ни в самом Дагестане, ни в Москве. Какие краткосрочные и долгосрочные цели оно может преследовать? И к каким последствиям на Кавказе и в России может привести?
Ведь не секрет, что Духовное управление мусульман Дагестана находится под контролем сторонников тариката. Часть аналитиков увидела в этом вхождении сторонников дагестанского муфтията во власть реализацию в Дагестане чеченской политической модели. Именно той модели, которая предполагает сращение тариката и государственной власти.
Особенность чеченской модели, в описании газеты «Черновик», заключается в том, что в Чечне «главной идеологией по факту стал «традиционный» ислам – один из видов тариката... Формально светские, а по факту религиозные институты определяют развитие этого субъекта страны».
Начало этому процессу было положено тем, что Кремль высшую политическую власть в Чечне доверил духовному лицу, лидеру суфийской общины республики, бывшему муфтию Ахмату Кадырову. По нашим данным возможность реализации подобного сценария в Дагестане обсуждается в экспертных и чиновничьих кругах Москвы.
Оттого в прошлом году на фоне выдвижения сторонников дагестанского муфтията в депутаты Народного собрания республики, аналитики обсуждали вариант, что муфтий Дагестана Ахмад Абдуллаев может претендовать на пост главы республики. Но сейчас в этих прогнозах место муфтия заняла его супруга Айна Гамзатова.
Окончательное решение салафитского вопроса
Что мог бы дать семье муфтия и сторонникам тариката приход во власть? Это дало бы им достижение полного контроля над духовной жизнью дагестанского общества и окончательной нейтрализации салафитского влияния, как на умы молодежи, так и на представителей власти. По примеру соседней Чечни.
И здесь самым главным вопросом становится – как на этот сценарий посмотрит Грозный? С одной стороны, дагестанские и чеченские суфии являются самыми ближайшими союзниками друг другу во всех сферах деятельности. Несмотря на то, что в Дагестане муфтият контролируют последователи накшбандийского и шазилийского тарикатов, а в Чечне – кадирийского.
Также Рамзан Кадыров и представители чеченского ДУМ неоднократно заявляли о своей готовности помочь дагестанскому муфтияту и властям в борьбе с влиянием салафитов. Однако до сих пор дагестанский муфтият держал определенную дистанцию с чеченскими светскими и духовными властями.
Это может быть связано и с принадлежностью муфтиятов двух республик разным тарикатам, и с известной ревностью дагестанских суфиев к тому, что на лидирующие роли на Кавказе выбились именно чеченцы, хотя исторически в регионе всегда доминировали дагестанские суфийские лидеры, шейхи и ученые.
Как бы то ни было, до сих пор дагестанский муфтият, прежний суфийский шейх Саид-афанди Чиркейский и нынешний шейх и муфтий Ахмад-афанди, особо активным участием в мероприятиях и проектах, реализуемых чеченским муфтиятом и лично Рамзаном Кадыровым, не отличались. Тем не менее, крепкие связи между двумя ДУМ Дагестана и Грозным существуют.
Таким образом, если Москва, в лице части федеральных чиновников и силовиков все же решится на эксперимент по введению в дагестанскую власть сплоченной команды последователей тариката, то под этот маневр уже все силы выстроены. Муфтият – как гарант дагестанского уровня, Рамзан Кадыров – как гарант регионального уровня и Совбез России – как гарант федерального уровня.
Многоходовка ФСБ против Кадырова?
Мы и ранее писали, что, если рассматривать поход дагестанского муфтията во власть именно под этим углом зрения, то становится понятна основная цель такого «армирования» рыхлой и разнородной команды чиновников в дагестанской власти идеологически закаленными и стойкими бойцами в лице последователей дагестанского тариката.
Сегодня в преддверии предстоящих президентских выборов и готовящихся при поддержке Запада сценариев по перехвату власти в стране, федеральный центр укрепляет позиции власти на всех уровнях – через ужесточение законодательства, создание Нацгвардии, наращивание военного потенциала, полную зачистку оппозиционного, либерального, протестного и салафитского поля.
В данной логике часть силовиков могла бы пойти на эксперимент по укреплению последователями тариката, проверенными в конфликте с салафитской общиной, морально развращенного дагестанского политического класса, неоднократно уличенного в попытках покровительства и сотрудничества с боевиками, а также сохраняющего готовность к диалогу с салафитской общиной республики.
Другой вопрос – готов ли будет сам Рамзан Кадыров к появлению на Кавказе еще одной мощной религиозно-политической силы в лице дагестанского муфтията, закрепившегося на всех уровнях власти? Тем более, если лидером этого проекта государственно-политически-тарикатского проекта окажется женщина?
Если за огосударствлением дагестанского тариката с появлением нового политического лидера в лице женщины стоят силовые околокремлевские группировки внутри ФСБ, то с большой долей вероятности можно утверждать, что это многоходовая комбинация по ослаблению позиций Рамзана Кадырова на Кавказе. Как единственного пока на сегодняшний день центра силы на Кавказе.
Источник
